Как много мы знаем о смерти? Нет, мы не знаем о ней ничего. Будучи живыми, мы и не узнаем. Поэтому люди пытаются вталкивать в головы других с помощью телевидения, газет и тому подобному о том, что такое смерть и «с чем её едят». Люди верят, отсюда складывается определённое впечатление. Но верно ли оно? Кто-то утверждает, что смерть это всего лишь продолжение следующей жизни, где мы свободны, а кто-то утверждает, что смерть это пытки. И чему верить? Хотелось бы, конечно, верить первому варианту, т.к. оно всё же немного приятнее выглядит. Но, однако, люди всё равно боятся умирать, а точнее если говорить, то боятся того, что ждёт их дальше. А ждёт райский лежак у моря и коктейль, в облаках, далеко не всех. Нет, ну если ты, конечно всю свою жизнь жил правильно, соблюдая заповеди Библии, и тому подобное, то тебе прямая дорога на райские лежаки, а если нет… То удачи на Адских горках. Но, это всё со стороны религии. По-другому нам неизвестно, чего ждать после конца.
Крики, плачь, и непонятные звуки глухо послышались в ушах Остин. Она потихоньку открыла глаза, и закашлялась от боли, которая резко вдала в спину. Что за… Девушка привстала, и поняла, что, кажется, либо сошла сума, либо мертва. Обломок самолёта валялся неподалёку, а двигатель неприятно визжал. Люди валялись, раненые просили о помощи, кто-то кричал. Я мертва? – первый вопрос, который вдарил Кейт в голову. Она обеспокоено осмотрелась и постаралась прийти в себя, и понять, что вообще произошло. Поняв, что всё же она живая, и на планете Земля, Кейт попыталась встать. Так, стоп… Остин остановилась на месте, и смотрела на всё то, что происходило вокруг. Ничем иным, как – ужас, это не назовёшь. Хотя, можно и хуже. Картина, была не самая приятная. Трупы, много трупов…

- Что, Кейт… Остин – Маршал произнёс это с неким сарказмом – теперь ты уж точно никуда не денешься. Я долго бегал за тобой, но теперь не выпущу из виду, милашка.
- Да ты что… - лицо Кейт приняло слегка озлобленный вид. Она долгое время скрывалась. Скрывалась от своего прошлого, от которого не убежишь… Убийство отца ей слишком дорого обошлось. А мама…. Мама сдала. Наручники натирали запястья, от чего Кейт часто ёрзала руками. Они уже шли по салону самолёта ища свои места. Найдя, Маршал посадил сначала Кейт, а потом сел и сам.
- Ну что, дорогуша. Тебе удобно? – он посмотрел на наручники, а потом перевёл взгляд на Кейт, оскалив улыбку.
- Заткнись.
- Ну не злись. Ничего же такого не случилось. Просто, если бы ты сдалась ещё тогда, возможно всё было бы намного проще, и лучше для тебя. Но ты… захотела играть по-плохому, и я играл. Люблю плохие игры.
Ей было противно сидеть рядом с ним, противно вообще здесь. От одной мысли, что она попалась, ей становилось тошно. Не сбежишь, никак. Сидишь у окна, да к тому же в наручниках.
Её прошлое, довело  до такого состояния. Отчим оказался родным отцом, избивал мать и много пил, даже очень много. Кейт просто было дико больно всякий раз, смотря на маму видеть на ней синяки, пластырь или повязки. Но то, что она задумала, планировалось уже очень долго. Если мстить, то жестоко. Включила газ и уехала, а за спиной взрыв. Даже больно не то, что она убила родного отца, а то, что родная мать предала её, посчитав, что любовь важнее дочери. Она ведь его любила и терпела, очень любила, а дочь убила не только его, но и жизнь в ней. Но Кейт не жалеет. Хотя.. Хочет, чтобы все думали, что она не жалеет, но внутри всё по-другому…  Совершенно. Жизнь изменила её, заставляя вызывать о себе ложные мнения.
- Хочешь пить? – произнёс с улыбкой и всё с тем же сарказмом Маршал.
Кейт не стала ничего отвечать. Она развалилась в кресле и смотрела в окно. Кажется в последний раз, смотрела на эти просторы природы. Судя по тому, что она сделала, ей дадут значительный срок, так что ещё не скоро увидит всё это снова.
Внезапно самолёт затрясся, что весьма взволновало Кейт. Она приподнялась и волнительно осмотрелась. Толчок, и ещё, и снова. Теперь самолёт трясло не на шутку, выпали кислородные маски. Люди стали кричать, перекрикиваться. Остин схватила маску и стала дышать. Самолёт всё больше заносило. Последнее, что она помнит, это как отлетел хвост самолёта, и его куда-то унесло.

Остин вздрогнула от того, что рядом кричала какая-то блондинка. Опомнившись, Кейт кинулась к телу приистова, который её сопровождал и достала из кармана его пиджака ключ от наручников.
Теперь оставалось  вспомнить отрывки из сегодняшнего дня, чтобы врубится в произошедшее.
- Чёрт – еле слышно произнесла Остин. Да, она огляделась ещё раз, и до неё наконец дошло, что самолёт равазившись уже в небесах. свалился куда-то в неизвестность.
Кейт сняла пиджак, т.к. здесь было достаточно жарко и решила пройтись осмотреться. Ноги достаточно гудели, поэтому надо было их размять. Да, ей было страшно, как и всем, но и радостно за свободу. Смешанное чувство. Да она и не понимала, радоваться или убиваться тем, что произошло. Только что она волновалась о сроке, который ей может выпасть за решёткой, а сейчас… Самолёт разбит, Маршал валяется где-то рядом с обломками, а Кейт без наручников. Бежать? Она хотела. Но куда? Она не знает тут ничего. Нет, лучше остаться.
Остин продолжала обхаживать незнакомое место, как внезапно за спиной услышала голос.
- Помогите. Пожалуйста. Помогите.
Это был мужчина, на вид лет 50-55. Его зажало сидением, и он не мог его отодвинуть, чтобы вылезти. Кейт подбежала и постаралась отодвинуть сидение, что у неё вышло. Она помогла мужчине встать.
Внезапно вдарила боль внутри. Остин повалилась на колени и схватилась за живот. Боль была где-то в области рёбер. Сначала она подумала, что перелом, но если бы это был перелом, вряд ли бы она сейчас дышала спокойно.
- А-а-а.
Скорее всего, из-за падение удар перешёл в организм и боль от спины стала переходить дальше.
- Вам помочь? – спросил мужчина, которого только что вытащила Кейт.
- Нет, спасибо, со мной всё в порядке. Сейчас пройдёт – Остин откашлялась и встала. Спустя несколько секунд боль утихла, будто её и вовсе не было.
- Эй! Здесь нужна помощь!
Краем уха смогла расслышать Кейт. Он кое-как поднялась, и попыталась дойти до парня, который только прокричал, а рядом мужчина под обломком.
- Давай помогу. Попробуй с той стороны, а я с этой – Кейт в спешке проговорила и постаралась ухватиться за обломок как можно удобнее, дабы поднять его и высвободить беднягу.

Начало игры.

Часы полёта. Волнение, нервы, стресс. Отчего ты, успешный бизнесмен, волновался и сходил с ума, когда оказывался на борту самолёта? Всегда волновался, с самого детства. Вспомни своё прошлое, Бун. Славный малый превратился в знатного мужчину. И сразу в голове играет прошлое, воспоминания. Шеннон, столько её в жизни – так много. Ты пытаешься скрыться от неё и на укрыться от её взглядов и колких фраз – так хочется теплоты, просто замолчи и дай расслабиться, хотя бы на секунду и мгновение, позволь. И ты плывёшь по воспоминаниям дальше, в самое последнее окунаешься с головой: эта девушка, с глазами серо-зелёными и волосами каштановыми, она вспоминается тебе последней. Общение с ней в ожидании посадки на самолёт, вспоминаешь её и на душе теплее и светлее. Кассандра. Сыграла в жизни твоей не самую важную роль, случайное знакомство – сколько таких случится в твоей жизни? Но отчего-то общаться с ней хотелось на протяжении полёта, забываясь от бесконечного недовольства Шеннон. Так и провели весь полёт в разговорах ни о чём, просто жили эти долгие часы.

Резкий толчок. Ты вжимаешься в кресло. Паника. Крик людей и громкий плач, словно доживаем последние секунды. Страх охватывает юную душу: он сковывает тебя железными цепями и тянет вниз, ты даже боишься произнести звук, тебе страшно. Никто не увидел бы тебя таким в обычной ситуации, нет. Слишком сильный для того, чтобы показывать свою слабость. Слишком слабый, чтобы показать свои слёзы и страх. Многого не помнишь, только угнетающее чувство страха, словно сейчас всё закончится и оборвётся – твоя жизнь превратится в песок и ты упадёшь. Так и получается – страх охватывает полностью и забываются все имена, контакты, взгляды и слова, а в голове одна мысль: «Остаться в живых. Господи, помоги». И большего не надо, лишь бы жизнь не покидала и даже умирая молодым, не терять разум. Только помоги. В момент катастрофы ты только думал о Шеннон и Кассандре; так странно. Увидел её впервые, но так понравилась девушка тебе эта, своей общительностью и проникла в душу добротой, что хотелось бы увидеть её потом.

Нервы гудели гитарными струнами. Голова барабанила на всё полушарие. Глаза не открыть. Ничего не понимаешь, что происходит вокруг. Долгое время лежишь неподвижно, на последнем вздохе чувствуя, как кто-то тормошит за плечи и просит помощи, умоляет, а тебе бы самому встать и найти сестру с этой незнакомкой. Через минуты ты с трудом открываешь глаза и ничего не видишь, из-за струйки крови, что засохла на ресницах. Тела своего не чувствуешь, словно нет его и вовсе – просто плывёшь. И перед глазами всё расплывается, какие-то люди незнакомые и паника, крик. Все плачут и ищут помощи, помогают остальным выжившим и оплакивают мёртвые тела своих близких. Нескоро к тебе приходит понимание того, что случилось  – ты попал в авиакатастрофу. Не веришь, до сих пор не веришь и пытаешься убедить себя, заставить проснуться, но картинка крушения и плач не уходит из головы, не покидает зрение. Не может  быть! Ты остался в живых после столь масштабной катастрофы, а  где же Шеннон, где та незнакомка? В самолёте у тебя не было знакомых кроме них, поэтому тебя преследовала одна цель – найти их и помочь, чем сможешь.

Находишь в себе силы, чтобы подняться – это получается не с первого раза. Руки – не твой помощник, а ноги отказываются удерживать вес тела. Ты падаешь и падаешь снова, пытаясь подняться. Голос твой осип, уши заложило от воплей. Кто-то валит тебя с ног, а ты хочешь увидеть всего двух людей. Всего двух. Что требуется тебе для счастья, даже в такой ситуации. Встретить их.

– Шеннон, Кассандра! – кричишь их имена, что есть силы в тебе, но тебя никто не услышит – слишком тихо. И ты, шатаясь и не держась на горячем песке ищешь их, ходишь кругами и спрашиваешь у незнакомцев, но никто не хочет тебя слышать – у каждого свои проблемы и заботы, – Извините, вы не видели.. – но никто не слышал, ты сам пытаешься найти свою знакомую и сводную сестру, что не получается так быстро, как хотелось бы. Не видишь их. Голову начинают терзать неприятные мысли о их смерти или печальном исходе событий, а на глазах слёзы наворачиваются. Тихо-тихо, большие мальчики не плачут. Только не сейчас, соберись с силами. Волю в кулак и последнее, что сохранилось в тебе на поиски двух девушек, – Шеннон, это ты? – цела и невредима, она здесь, с тобой твоя сестра. Долгие минуты нежности, а потом отправляешься искать Кассандру, несмотря на её недовольство и возмущение по этому поводу. Не мог её оставить, не мог отпустить.

Решаешься на отчаянный поступок – в нездоровом виде, с ссадинами и царапинами по всему лицу, идёшь к обломкам, в надежде найти её там; неподвижное тело невысокой девушки с ранами на руках и порезами на лбу – нашёл её, свою знакомую, – Кассандра, это ты? – не спеша подходишь к ней, похрамывая. Тело её лежало под обломком, а сама брюнетка не могла сдвинуться и с места: ты аккуратно убрал обломок с её тела и сел на колени, убирая с лица прилипшие к крови волосы, – Я рад, что ты осталась жива. Тебе требуется помощь, промыть раны водой.. – замечаешь рядом с собой трикотажную футболку, выпавшую из багажа во время падения, – Подожди, сейчас я приду снова! – рвёшь футболку на несколько частей и подходишь к воде, намочив их и одну отдав Шеннон. Сейчас, её жизнь не была в опасности той, в которой находилась Кассандра; вновь подходишь к ней. Хочется бежать и ускорить темп помощи, но не можешь из-за раненной ноги. Наклоняешься и протираешь раны мокрой тряпкой видя, как она морщится от боли, – Потерпи, так будет лучше..  – причиняешь ей боль помощью и извиняешься, затем перевязываешь кровотачащее запястье и берёшь на руки, с трудом удерживаясь на ногах.

Аккуратно сажаешь её на песок, протирая ранки тряпкой и терпя собственную боль на лице и ноющую ногу, – Как ты? – глупый вопрос, но лишь бы отвлечься от суматохи вокруг.

Отредактировано Boone Carlyle (2013-04-21 20:02:17)

Начало игры.
Сун сидела на кресле, грустно осматривая окно возле себя.
Я не смогла сбежать, я просто не смогла. - пронеслось в голове девушки, и она сдавленно улыбнулась в ответ на улыбку Джина. Сама Сун пока понять не может, правильный ли выбор она сделала. Зря ли она осталась, не сбежала, или наоборот, все это к лучшему. К месту, где сидели Джин и Сун, подошла одна из стюардесс:
-Вы не голодны? - ее слова тут же перевел переводчик, сидящий напротив. Конечно же, мисс Квон все прекрасно понимала, ведь английский язык она прекрасно знает. Просто говорить об этом Джину не стоит, потому что он сильно разозлится. У него слишком дурной нрав.
-Мне просто кофе. - произнесла девушка на китайском языке, а переводчик перевел ее слова на английский, и стюардесса удалилась.
-Почему ты такая грустная? Ты в порядке? - произнес мужчина, взяв свою жену за руку. Сун просто промолчала. Посмотри на меня. - сделав голос грубее, проговорил Джин. Приложив руку к щеке девушки, он повернул ее лицо в свою сторону.
-Спасибо, все хорошо. - конечно, это была истинная ложь. Но огорчать мистера Квона не нужно, ведь он может разойтись, начать кричать, ругаться. В конечном итоге они поругаются и не будут разговаривать.
Прошло какое-то время. Джин уснул, а Сун достала журнал и начала рассматривать картинки, просто от скуки. Тут самолет начал трястись, вокруг началась самая настоящая паника. Затем раздался резкий, такой громкий и в какой-то мере страшный толчок. Джин открыл глаза и схватил Сун за руку. Все вокруг кричали, плакали. Кто-то впал в истерику, у кого-то начался истеричиский смех. А мисс Квон и вовсе впала в ступор. Изнутри ее распирало от страха, в горле застрял огромный ком. Мир будто перевернулся. Она ни о чем не думала, никого не слышала. Девушкой полностью овладел страх.
Тихо, Сун, ты сильная, ты справишься. Только не плачь, не разводи панику. Будь предельно спокойной. - она пыталась себя успокоить, но попытки не увенчались успехом. От переизбытка страха, она с трудом надела на себя маску и закрыв глаза, потеряла сознание.
Через некоторое время Сун смогла прийти в себя, открыть глаза. Она слышала, как все вокруг бегают, волнуются, кричат и паникуют. Она слышала отчетливый мат на английском языке, ужасные ругательства, крики, плач и стоны о помощи. Осмотрев местность вокруг себя, брюнетка успела заметить, что она лежит на песке. В нескольких шагах есть вода, а точнее море или океан. Точно неизвестно. Сун осторожно поднимается. Все вокруг расплывается, шатается, самочувствие не из лучших. Но поднявшись на колени, китаянка вновь падает на песок. Она слишком слаба, она слишком много потеряла сил. Ей не встать без чьей-либо помощи. Но все же, Сун хорошо держится. Она внушает себе то, что справится. И где-то с пятой попытки ей удается подняться на ноги. Шатаясь, тяжело дыша, кашляя, девушка ищет своего мужа. Разгребая обломки самолета, она начинает кричать:
-Джин, Джин! - ее голос врезается в слух прохожих, но никто не понимает ее. Ведь она говорит на китайском языке. Да, девушка может заговорить по-анлийски, ну если это услышит ее любимый, ей конец.
-Джин! Ты где? - под обломками она нашла тело своего мужа. Девушка сделала искуственное дыхание и он очнулся. Открыв глаза, мужчина посмотрел на любимую и сразу же схватил ее в объятия.
-Я рад, что с тобой все в порядке. - он улыбнулся. Она также улыбнулась ему в ответ, но на этот раз искренне, не сдавленно. Она была по-настоящему рада тому, что с ним все в порядке. Через минуту мужчина смог подняться. Джин и Сун отошли от всей этой толпы, устроившись возле какого-то дерева.
-Нам нужно держаться вместе и только. Ты не должна отходить от меня ни на шаг. Не обращай внимание на дргуих. Мы не должны с ними говорить, мы должны быть изолированы от них. - мужчина говорил довольно уверенно. Сун лишь кивнула в ответ. Но ей совсем не хотелось этого делать. Девушка наоборот, хотела пойти с ними на контакт, но вопрос лишь в том, как это сделать. В глазах изображение все еще расплывалось. В голове возникла ужасная боль. Девушка продолжала слушать крики людей, их плач. Но к сожалению, ничего сделать она не могла... ведь сама она чувствовала себя не особо хорошо. Дыхание давалось с трудом, как и слова. В мозгах все будто тряслось. Но Сун продолжала говорить себе, что она подавит страх и боль. Что все будет хорошо и они найдут выход отсюда.

Где-то далеко внизу синей гладью раскинулось безмятежное полотно океана. Алиса рассеянно перебирала мягкие волосы сына, что так и льнули к руке. Мальчик дремал, уткнувшись в плечо матери. Мэйфейр обвела взглядом салон и поманила пальцем стюардессу, рассудив, что ей не помешает небольшая порция виски. Она не любила алкоголь. Его, притупляющее сознание, действие, что заставляло человека разумного медленно, но уверенно опускаться до уровня питекантропа, вызывало в ней презрение. Слабость всегда претила своенравной румынке. Да и воспоминания о матери-наркоманке, что не брезговала выпивкой, также давали о себе знать. Плохая наследственность, как ни крути, запросто способна сыграть с тобой плохую шутку, стоит лишь немного расслабиться. Вот только нынче организм настойчиво требовал, пусть и крохотную, но дозу опьянения; больно уж резво крутились в голове треклятые шестеренки, следуя по не самому радужному пути. Алиса размышляла о смерти. Даже не конкретно о том, что, возможно где-то там за призрачной гладью океана на холодном столе лежит то, что когда-то было ее мужем, а ныне зовется просто Джон Доу, неизвестный мужчина, около 30 лет...Нет, она размышляла о смерти в целом. О том, что единственное место, куда приводит нас жизнь — могила! Глубокая, свежевырытая яма, выбраться из которой не удастся никому. Вообще никому. Человек смертен не только внезапно, но и массово. Однажды Алису уже посещали подобные мысли о неизбежности и неотвратимости, в тот день, когда умерла ее бабушка, — единственный на то время близкий ей человек. Но ведь одно дело, когда умирает человек, достигший преклонного возраста, познавший вкус жизни, и другое, когда смерть уносит молодых. Умер Макс, а в ад попала Алиса. Такова нехитрая природа скорби по безвременно ушедшим. Смерти все равно, кого забирать, она слепа и неумолима. Беспощадная старуха с косой. Алиса вздохнула и бережно поправила сползающий плед, укутывая единственное дорогое существо, оставшееся у нее в этом мире. Томас мирно сопел, улыбаясь чему-то, одному ему известному. Алиса, не удержавшись, тоже улыбнулась. "Что ж, по крайней мере, частичка души Макса все еще живет в нашем сыне. Он умер, как будто понарошку, а значит, какая-то доля справедливости все же существует в нашем дрянном мире". Мэйфейр отпила немного виски, поморщилась и неожиданно вздрогнула. Не от испуга, не от внезапно посетившей нежданной мысли, но от сильного толчка. Через мгновение самолет уже трясло так, что багаж посыпался с полок, а над головой замелькали кислородные маски. Алиса вцепилась в Тома, молясь всем Богам сжалиться над ее ребенком...и потеряла сознание.

***
Солнце слепило глаза, а уши резали пронзительные крики...не чаек, людей, что выли от страха, боли и горя. Мир сошел с ума и рассыпался на осколки. Все тело ныло так, словно ее долго и методично избивали, а голова и вовсе взорвалась ослепительной болью, стоило лишь девушке прийти в себя. Кровь застилала глаза. Совершенно дезориентированная, отчаянно напуганная Алиса кое-как попыталась стереть багровые потеки и, щурясь на солнце, попыталась разглядеть происходящее. В крайне медленно соображающее сознание внезапно постучала жуткая мысль, пронзившая тело острой иглой. "Том!" Мэйфейр мгновенно забыла о боли. Нечеловеческим усилием она взвилась на ноги, но, сделав пару шагов, вновь рухнула на землю, чувствуя, что вот-вот вновь впадет в забытье. По сравнению с раной на голове, которая обещала стопроцентное наличие сотрясения мозга, прочие многочисленные ранки казались ничтожными царапинами, но также причиняли значительный дискомфорт. Впрочем, материнский инстинкт настойчиво требовал оставаться в сознании, и Алиса вновь попыталась подняться, вцепившись мертвой хваткой в какого-то мужчину, проходившего мимо.
- Помогите...мой сын....помогите, - только и смогла выдавить из себя Мэйфейр, едва сдерживаясь, чтобы не впасть в откровенную панику от страха, боли и отчаянья.

Согласитесь, бывают такие моменты, будто всё вокруг кажется нереальным. Словно ты находишься за какой-то завесой, которая способна скрыть истину от тебя. Всё что предстаёт перед твоими глазами: чувства, эмоции, ощущения, всё кажется какой-то вымышленной фальшивкой, словно страшный сон. И покуда ты осознаёшь, что всё происходит на самом деле, а не является каким-то злополучным сном, ты наблюдаешь, как приоткрывается эта самая завеса, за которой находится суровая реальность, от которой не сбежать, не спрятаться, не скрыться.  Конечно, бывает и другая сторона медали, когда случается нечто настолько долгожданное или внезапное, волшебное и удивительное, в общем, момент в который ты по-настоящему счастлив. Когда словно бабочки порхают в животе, а ты как зачарованный наслаждаешься, лишь этим моментом выкинув из головы все проблемы и трудности. Жаль, Что сегодня Шеннон будет довольствоваться первым вариантом.
Всё было как всегда, накатанная схема, которая не меняется годами. Такси до аэропорта, толпы людей, которые поголовно точно играли в игру «толкни как можно больше человек». Затем вечные очереди, регистрация и надоедливый голос, не замолкающий ни на секунду и постоянно оповещающий о рейсах, отправлениях и прочей ерунде. На всё это можно закрыть глаза, но в придачу Шеннон достался брат, который так и норовит поправить, упрекнуть и отчитать не путёвую сестру. Как только самолёт взлетел, Карлайл из-за очередной ссоры  решил особо не портить свою нервную систему, и после разрешения отстегнуть ремни безопасности и спокойно передвигаться по салону самолёта, ушёл и к тому же стал болтать  с какой-то смазливой девицей. Бросив полный презрения взгляд в след брату, блондинка, предварительно нанеся розовый блеск на губы, уставилась в иллюминатор. Белоснежные облака, так убаюкивающее действовали на девушку, точно гипнотизируя её разум, чтобы та погрузилась в сладкий сон. Блондинка почувствовала как веки, смыкаясь на долю секунды, прикрыли зрачки. Резкий толчок вырвал Шеннон из царства сна, в которое она всё же смогла погрузиться, правда, ненадолго. Вновь самолёт дёрнуло, после чего свет в салоне заморгал, а стюардесса оповестила находящихся на борту, чтобы привели кресла в вертикальное положение и застегнули ремни.
- Бун, - обеспокоенно вскрикнула Рутерфорд, обращая внимание большей половины пассажиров на себя. Брат вернулся на своё место и, не сказав и слова сестре, последовал инструкциям стюардессы. Шеннон судорожно принялась шарить в сумочке, перебирая всё то барохло, которое ей совсем и не нужно. Где-то в лобной доли твёрдо засела мысль, что по приезду нужно прибраться в сумке и вытряхнуть оттуда всё лишнее. Наконец блондинка достала не большой белый ингалятор и с помощью него сделала два глубоких вдоха. Что-что а эту штуковину мисс Рутерфорд всегда таскает с собой, с того времени как в раннем детстве врачи поставили ей не совсем приятный диагноз – астма. Дальше всё происходило настолько расплывчато и смазано, что картинка так никогда и не встанет перед глазами, чтобы воспроизвести, что же случилось. Шеннон помнила лишь, что изо всех сил схватилась в ручки кресла, так что костяшки пальцев мгновенно побелели. Глаза закрыты и страх, ужасный пронизывающий каждую клеточку твоего тела страх, которого девушка не испытывала никогда в жизни.
Темнота. Глаза медленно открываются и в них, тут же ударяется стремительный яркий луч реальности, правда осознание происходящего приходит намного позже. Так тепло. Нет. Жарко! Во рту не приятный солоноватый привкус железа. Проводишь языком по засохшим губам и чувствуешь, что сверху из ранки идёт кровь. Пытаешься привстать, но получается это с трудом. Голова, словно весит целую тонну и, вдобавок гудит хуже, чем паровоз. Осматриваешь свои руки, ноги, живот. Ох, досада любимая розовая куртка привезённая отцом из Европы разорвана и уже врятли подлежит ремонту. Но почему сейчас эта волнует её больше чем суровая реальность? Чувствуешь на себе чьи-то руки, удивлённо смотришь на него. Точно, это же твой сводный брат. Футболка порвана, лицо в саже, почему-то кровоточит коленка. Он обеспокоенно оглядывает тебя и вмиг исчезает из поля зрения. Необходимо встать на ноги, только вот тело не хочет слушать разбушевавшийся разум, отказываясь выполнять элементарные команды. Но всё выходит, и ты не спеша встаёшь, придерживая голову, которая постепенно, но всё же начинает проходить. И только сейчас, точно что-то переключилось в голове и настроилось на нужную волну до тебя доходит вся суть происходящего. С ужасом ты оглядываешься, не в силах вымолвить и слова, и только одно раздаётся из твоих уст. Долгий и пронзительный крик, который вмиг доносится до слуха каждого, кто присутствует на пляже.

Мужчина глядит на Алису растерянным взглядом слепого, на лицо спасительный анабиоз шокового состояния. Девушка отводит руку, отпуская бедолагу, который без каких-либо эмоций на лице продолжает свой путь в никуда. Она опирается на какой-то обломок, чтобы вновь не рухнуть на песок и надеется на лучшее. Мозг с трудом анализирует происходящее, не желая мириться с чудовищной действительностью. Мир шатается, кружится, так и норовит ускользнуть из-под ног. Мэйфейр рассеянно глядит на ладонь, перепачканную в крови, раздраженно трет глаза, которые заливает вязкая багровая жидкость, стекающая из жутковатой раны чуть повыше виска, и пытается дышать спокойно. Правильное дыхание помогает успокоиться, избежать паники, что раненой птицей рвется сквозь ребра, болезненно отдаваясь нарастающим шумом в барабанных перепонках. Страх и паника — две разные эмоции. Страх — помогает выжить, паника — верная смерть. Сейчас самое главное — не поддаться безнадежности и панике. Нет таких ловушек, такого плена, откуда не было бы выхода, — если перестанешь верить, что выход есть, тут-то и сломаешься…
— Сколько лет мальчику? Как его зовут?
А вот и надежда собственной персоной. Яркий свет в конце тоннеля. Алиса делает глубокий вдох/выдох, как бы между прочим, отмечая, что воздух проходит легко, но тупая боль в грудной клетке вполне может свидетельствовать о том, что ребрам тоже неплохо досталось. Хотя, когда уж тут думать о себе! Продержимся как-то на выбросе адреналина. Поговаривают, что человек и не на такое способен, когда жизнь зажмет в угол и отрежет все пути к отступлению.
— Томас. Его зовут Том, — зеленые глаза Мэйфейр впиваются в нежданного спасителя. — Ему 9 лет. Невысокий, худенький, темноволосый. Вы не видели его, сэр? — Она говорит медленно, с трудом, что, несмотря на необычный румынский акцент, так и не исчезнувший за годы жизни в Австралии, помогает хоть отчасти разобрать лепет несчастной матери. Ей все равно, что ее спасителем оказался араб. Она никогда не страдала ни припадками расизма, ни тягой к ксенофобии. В конечном итоге, и сама Алиса вынуждена была долгие годы жить в мире, столь отличном от привычного уголка бывшего СССР, испытывая на себе клеймо недалекой простушки, которой "повезло попасть в цивилизованный мир". — Он должен быть где-то здесь, — уже почти без ноток подступающей истерии заявила Алиса, разглядывая пугающий пейзаж, полный искореженных обломков и искалеченных тел. Паника отступила на заранее подготовленные позиции, привычное хладнокровие ненадолго взяло верх. Мэйфейр боялась даже допустить мысль о том, что с Томом могло произойти неизбежное. Он жив и точка, а, значит, нужно поскорее его отыскать. Ничего так не спасает от паники, как простые и внятные действия. Физическая боль ничего не значит, но помогает осознать, что ты, на удивление, все еще живешь и топчешь эту землю окровавленными конечностями. Еще бы сделать что-то с этой чертовой раной, что не перестает кровоточить и мешает видеть, и, чтобы зрение обрело привычную четкость! Алиса делает шаг, отрываясь от своей опоры, настойчиво, упрямо. Она старается не смотреть на пугающие раны и мертвые тела, не вздрагивать из-за микровзрывов, что периодически еще слышатся то там, то тут. Она подумает об этом после, а сейчас у нее есть более насущное, важное дело.